ВРЕМЯ БУСИДО

ВРЕМЯ БУСИДО

Дмитрий В. Гарбузов

Кафедра философии Волгоградского государственного университета, buendia@bk.ru

Известен интерес позднего Хайдеггера к японской культуре, а также и обратный интерес японских мыслителей к философии Хайдеггера. Насколько это не случайно наиболее ярко видно на примере бусидо. Приблизительный перевод этого слова означает «путь буси», т.е. воина, или иначе, самурая. Бусидо, таким образом, это кодекс поведения воина-самурая, или в более широком смысле – мировоззрение, самосознание и способ жизни самурая. В наиболее полной мере кодекс бусидо изложен в трактате Ямамото Цунэтомо «Хагакурэ» (1716), который обычно переводят как «Сокрытое в листве»[1].

Выражая мировоззрение профессиональных воинов, бусидо основан на ясном осознании того, что ключом к жизни является смерть. Жизнь человека – это фундаментально бытие к смерти. Это может быть неочевидно для обычных людей, но отчетливо ясно именно для воина, регулярно находящегося в ситуациях, пограничных между жизнью и смертью. Человек, желающий быть воином, не должен заблуждаться на этот счет – у него на самом деле не будет выбора. Цунэтомо пишет об этом следующим образом: «Путь самурая обретается в смерти. Когда для выбора имеются два пути, существует лишь быстрый и единственный выход – смерть. Это не особенно трудно. Будь тверд в своей решимости и иди вперед. Рассуждения о том, что умереть, не достигнув своей цели, значит умереть собачьей смертью, – это досужая болтовня себялюбивых людей. Когда ты стоишь перед необходимостью выбрать жизнь или смерть, то достигнешь ты своей цели или нет, уже не важно. Каждый из нас хочет жить. И по большей части мы строим свои рассуждения в соответствии с нашими предпочтениями. Но не добиться своей цели и продолжать жить – это трусость. Здесь нельзя ошибиться. Умереть, не достигнув цели, – это действительно собачья смерть и фанатизм. Но в этом нет бесчестия. В этом суть Пути самурая. Если, укрепляя свое сердце решимостью каждое утро и каждый вечер, человек сможет жить так, словно тело его уже умерло, путь будет для него свободен. Вся его жизнь будет безупречна, и он добьется успеха на своем поприще»[2].

Таким образом, выражаясь словами Хайдеггера, Путь самурая – это набросок к смерти. Смерть завершает, исполняет жизнь, придает ей окончательную целостность. Смерть вырывает судьбу из-под власти необходимости и отдает жизнь человека в его собственные руки. Поэтому воин – это тот человек, который способен проявить «заступающую решимость» и в нужный момент воспользоваться смертью, чтобы исполнить свою судьбу и взять жизнь в свои руки. Однако, «когда наступает момент, нет времени для раздумий»[3], и поэтому самурай не должен ждать наступления рокового мгновения, но должен заранее подготовиться к нему. Люди склонны жить так, как будто они точно знают, что у них еще есть время, но воин, часто находящийся в ситуации смертельной опасности, не может себе этого позволить: «Прежде всего Путь самурая заключается в сознании того, что ты не знаешь, что случится в следующее мгновение…»[4] Поэтому беспечный воин находится в страшной опасности «недостойной смерти», которая не позволит ему исполнить свою судьбу и отдаст его жизнь во власть внешней необходимости[5]. Из этого также следует, что масштаб человека невозможно точно определить при жизни, поскольку своей вершины люди достигают только в момент смерти: «Люди, которые достойно встретили свою смерть, были людьми истинно храбрыми. Существует много таких примеров. Но люди, которые постоянно ведут себя так, словно достигли вершин совершенства, в час смерти испытывают смятение и не обладают истинной храбростью»[6].

Все это объясняет, почему для воина принципиально важно жить исходя из будущего, вечно возвращаться в настоящее из заступающего наброска на собственную смерть. Такое самосознание придает ценность каждому мгновению жизни. Нет никакой разницы, что занимает тебя в каждый конкретный момент времени, все он важны, потому что именно в это мгновение возможна встреча со смертью. Иметь амбиции и строить планы на будущее – это не дело воина, который живет конкретным мгновением, стараясь прожить его максимально полно и сосредоточенно, поскольку именно оно может стать последним: «Поистине, нет ничего, кроме задачи текущего момента. Вся жизнь человека – это последовательность отдельных моментов, перетекающих друг в друга. Если человек полностью осознает текущий момент, больше ему ничего делать не нужно и не к чему больше стремиться. Живи, сохраняя верность единственной цели момента»[7].

Воин, сосредоточенный на каждом конкретном мгновении времени подобен охотнику, который поставил ловушку и терпеливо ждет, когда в нее попадется добыча. Сама по себе актуальная задача каждого отдельного момента времени не имеет ценности, но в ней может на одно мгновение, внезапно раскрыться метафизический Путь человека и поэтому нужно сохранять сосредоточенность, чтобы успеть сделать шаг по этому пути: «Господин Санэмори сказал: «В пределах одного вздоха, где нет места ошибке, проходит Путь». Если это так, тогда Путь один. Но никто не может ясно осознать это сразу»[8].

Однако само осознание того, что метафизический Путь не имеет длительности и «обретается в пределах одного вздоха» требует времени. Большинство людей обречены на прохождение длительного жизненного пути для того чтобы получить ничего не гарантирующую возможность понять это. Цунэтомо пишет об этом очень образно: «Нужно постоянно двигаться вперед, постоянно ползти вперед, словно маленький червячок. Божества и Будды также начинали с обетов»[9]. Именно наличие метафизического Пути и судьбы оправдывает и придает ценность времени и истории. Если существует Путь, то не бывает плохих времен: «Человек, у которого недостает мудрости, ругает свое время»[10]. Следовательно, никакое время не может быть оправданием ложного, неискреннего, неподлинного существования.

Тем не менее, постоянно поддерживать полноценное, подлинное существование – это очень сложная задача для любого человека, и в бусидо главным способом ее достижения является отчетливое осознание смерти: «Говорят, что для того, чтобы следовать путем искренности, нужно жить так, словно ты уже умер»[11]. Таким образом, для того, чтобы сохранять искренность и подлинность жизни, самурай должен медитировать над своей смертью. Цунэтомо пишет об этом так: «…Путь самурая лежит через каждодневное переживание смерти. Он должен размышлять о том, в каком месте может подстерегать его смерть, представлять, какая смерть наиболее достойна, укреплять в себе мысль о неизбежности смерти. <…> Следует ежедневно погружаться в медитацию, готовя себя к неизбежности смерти. Каждый день, успокоив тело и разум, следует медитировать, представляя, что твое тело разрывают на части стрелы, ружейные пули, копья и мечи и т.д. <…> И каждый день независимо от обстоятельств, следует считать себя мертвым»[12].

Таким образом, традиция японского бусидо представляет собой яркий пример мировосприятия, самосознания и жизненной практики, выражающих экстатическое, в хайдеггеровском смысле, понимание времени, в котором все три модуса временения экстатично слиты в единое целое, а динамика жизни осуществляется как возвращение назад, в настоящее из заступающего наброска к своему окончательному пределу.

[1] См.: Кодекс Бусидо. Хагакурэ. Сокрытое в листве. М.: Эксмо, 2007. – 432с.

[5] «Человек, который не укрепился в решимости неизбежно умереть, обрекает себя на недостойную смерть». – Там же. С. 48. Бусидо признает кармическую традицию и поэтому возможность «потерять себя» в недостойной смерти – это для самурая ни в коем случае не просто метафора речи.

[9] Там же. С. 262. Давая обеты и безусловно следуя им, человек дисциплинирует себя, поскольку вынужден жертвовать ближайшие жизненные блага в пользу невидимых, метафизических ценностей.